Запасной вариант - Страница 19

Наконец костер был раздут, и они легли спать, подложив под бока по охапке прошлогодней травы.

К середине ночи небо вызвездило, стало еще холоднее. Никольчук беспокойно завозился на своем жестком ложе, поднял голову, пристально всматриваясь в лицо Дубравина. Капитан прикрыл глаза, сделал вид, что крепко спит. Никольчук встал на колени, протянул в темноту руку, вытащил за черенок заступ. Дубравин лежал не шевелясь, сжав под оглушительно стучавшим сердцем тяжелые кулаки, следил за каждым движением арестованного, готовый вскочить при первой опасности. Перехватив в руке черенок, Никольчук стал шуровать в головнях затухавшего костра.

В темное небо взметнулись иголки красных искр. Подбросив в огонь хворосту, Никольчук лег на другой бок, и вскоре опять послышалось его ровное похрапывание…

Когда, вернувшись в Ченск, Дубравин доложил о степных злоключениях Маясову, тот проявил к ним большое любопытство. Причину его заинтересованности капитан понял не сразу. Откровенно говоря, он ждал от начальника нахлобучки за то, что выехал на задание без оружия. Но Маясова ночная история заинтересовала совсем с другой стороны. Он определил ее как случайно состоявшийся следственный эксперимент и после рассказа Дубравина долго расспрашивал его о подробностях. Маясов хотел найти ответ на возникший у него тогда вопрос: не пытался ли Никольчук использовать благоприятную обстановку для своего освобождения, для побега?..

Теперь, у замолкшего магнитофона, Маясов еще раз подумал над этим. Потом нажал кнопку, и аппарат стал рассказывать о деятельности американского агента после его проникновения на территорию Советского Союза.

— …Выполняя задание центра, я должен был приехать в Ченск, изучить на месте обстановку и организовать сбор секретной информации о технологии производства и о продукции экспериментального химзавода. Добытые сведения мне приказали сообщать тайнописью в письмах бытового характера, которые я должен был направлять в подставные частные адреса… Но никакие напутствия полковника Лаута и его помощников мне не пригодились. Когда я вступил на родную землю, я почувствовал себя другим человеком. Во мне все более зрела мысль — не работать на американскую разведку.

Однажды в Ченске мне попалась в газете статья «Явка с повинной». Из нее я окончательно понял, что только честный труд поможет мне стать человеком.

И я твердо решил прийти с повинной в органы госбезопасности… Почему я этого не сделал? Я колебался, боялся ответственности, тянул, пока вы случайно не наткнулись на меня… Ну, может, и не случайно, я не знаю, поскольку, вы говорите, вам помогает народ. Не стану отрицать. Я говорю в том смысле, что если бы вы не взяли, не арестовали меня, я все равно бы к вам пришел. Рано или поздно. Это был лишь вопрос времени…

Маясов сделал несколько коротких записей в своей рабочей тетради. А глуховатый голос между тем продолжал:

— …Как я уже сообщил на первом допросе, после моей неявки на встречу со связником — в московском ГУМе — этот связник, женщина, назвавшаяся Барбарой Хольме, разыскала меня в Ченске. Чтобы избежать их мести за прямой отказ от сотрудничества с ними, я тогда сказал Хольме, что согласен работать. Но про себя думал: работать не буду. Хольме же мне изменила задание, сказала, что с некоторого времени Ченский экспериментальный завод их больше не интересует, а надо организовать добычу информации о продукции химкомбината в Зеленогорске. Я согласился, заявил, что готов приступить к выполнению этого задания, но мне нужны деньги, так как предстоят новые крупные расходы. Я так сказал, чтобы побольше выжать из них денег, но про себя окончательно решил с разведкой Лаута порвать…

Маясов остановил аппарат. Перемотав ролик, запустил последнюю часть снова… Выходило, что агент должен был переехать из Ченска в Зеленогорск после того, как получит запрошенные им деньги. Но еще на первом допросе Никольчук сообщил, что денег, обещанных Барбарой Хольме, ему не доставили. Почему? Или связник с деньгами не добрался до него, или сам Никольчук не признался в получении этих денег. А возможно, он выдумал всю эту историю о добавочном субсидировании. Но зачем ему тут выдумывать?

Этот вопрос очень интересовал Маясова, как и другой, с ним непосредственно связанный, — о самом характере нового задания агенту. Было похоже, что Лаут переключается на другой объект — Зеленогорск, находящийся в соседнем районе. Не сумев пробраться к секретам в одном месте, американцы, видимо, решили сделать попытку в другом: Зеленогорский химкомбинат выпускает продукт «Б», представляющий разновидность того же ракетного топлива, которое вырабатывает Ченский экспериментальный завод в урочище Кленовый яр…

И все-таки последнюю точку ставить еще рано. И Маясов крупно написал в своей тетради: «Почему агенту, получившему новое важное задание, центр не доставил обещанных денег? Странно!»

7

— По-моему, я вам русским языком сказал: было нужно… Поэтому я и пошел к Сашке.

— Кто он, этот Сашка?

— Будто не знаете, — ухмыльнулся Савелов. — Ну, хорошо, могу напомнить: Александр Витальевич Ласточкин из семьи советских интеллигентов, холост, жениться пока не собирается, проходит режиссерскую практику в Ченском доме культуры, проживает на Болотной улице — дом номер тридцать три, квартира номер четыре… Этого достаточно?

— Вполне, — тихо сказал Маясов.